В северной Карелии, недалеко от полярного круга, на берегу Белого моря стоит деревушка Нильмогуба. Зимой здесь трещат сорокаградусные морозы, а дома наполовину заметает снегом. В холода сюда привозят умных белух, и туристы платят немалые деньги, чтобы поплавать с этими невероятными существами. Кто-то добирается до этой деревни чтобы разобраться в себе и остановить внутренний диалог, и долго в молчании бродит по лесу. А кто-то приезжает из далеких огромных городов со всеми их удобствами и излишествами. Приезжает чтобы остаться.
Сегодня я расскажу именно о таких людях. Знакомьтесь: Миша и Маша.
"Всё началось с путешествий" с улыбкой ответила Маша на вопрос, как же она оказалась в Нильмогубе. "Сама я родом из Рязанской области. Есть там такой город - Спас-Клепики. Знаете такой? Но я много путешествовала, и вот попала сюда. Тоже не без приключений: перепутала теплоходы". Маша с улыбкой рассказала, как попала на расположенную неподалёку биологическую станцию МГУ. Там ей сделали предложение, от которого Маша не смогла отказаться: "Хочешь работать с белухами - поступай на биофак и приезжай к нам. А там видно будет". Вот так и получилось, что из-за уникальной возможности работать с белухами Маша променяла Москву на приполярную деревню.
День у Маши начинается с утра пораньше. Надо скотину выгнать, накормить, дрова наколоть... И нету тут ничего удивительного: дрова Маша колет как заправский лесоруб. Когда я попытался неуклюже помахать топором, она терпеливо объяснила, что я сделал не так. А под конец аккуратно добавила: "Только колун не сломай - это у нас последний. Их дети часто ломают. Приезжают целыми группами экзотику посмотреть, а делать нечего - вот их родители к делу и приставляют. А у них азарта много, а опыта мало, вот топоры и ломают".
Иногда выходит так, что день вовсе не заканчивается - если коза окотится, то это морока на всю ночь. Так вышло и в этот раз: когда мы зашли в Маше в гости, в ящике недалеко от двери копошились на подгибающихся ногах маленькие козлята. "И как на зло - всегда в самый мороз" с неизменной улыбкой говорит Маша. Той ночью на улице было -42.
Когда приходит время собираться на работу, все домашние дела уже сделаны. Маша запрягает прирученную северную олених Ночку в сани, забирает вёдра с рыбой и отправляется на работу - к проруби с белухами. Когда-то оленей у Маши было четыре, но после того, как туристы накормили животных какой-то отравой, двое из них умерли.
Дайв-центр, открывшийся в Нильмогубе, это филиал Утришского дельфинария, который сегодня переживает не лучшие дни. Часть белух (или, как их назвают тренера, животных) забрали на Баренцево море для участия в каком-то проекте. К двум оставшимся молодым белухам Нильме и Матрёне присматриваются китайцы - хотят выкупить животных и вместе с тренером увезти к себе. Может получиться так, что дайв-центр останется и вовсе без белух. Скорее всего, лишившись главного туристического магнита, он потеряет привлекательность и в конце-концов вовсе закроется. "Ничего, протянем" не без грусти говорит Маша, "Точно протянем. Мы же тут на игрушки работаем - всякие вкусности, техника, в Индию вот съездили. Это же всё игрушки. Не будет денег, откажемся от них, ничего страшного не случится". Но потом Маша рассказывает, что ещё она умеет работать по дереву, умеет делать то, что в Москве называют элитной мебелью.
В деревне пару лет назад открыли магазин, только вот посмотреть, что же там продают, нам так и не довелось: хозяйка лавки уехала пополнять запасы, и до нашего отъезда не вернулась. Недалеко от магазина стоит вышка со здоровенной спутниковой тарелкой на вершине. Внизу к бревнам вышки прикручена ярко-синяя телефонная будка, резко контрастирующая с белым безмолвием.
Мы часто приходим к Маше с Мишей в гости. К нашему приходу радушная хозяйка всегда выставляет на стол еду: котлеты из козлятины, горячий чай и, конечно же, морошковое варенье. А если на стол подать нечего, Маша становится за плиту и начинает стряпать. Через десяток минут на столе уже стоит сковорода с дымящейся яичницей. "У северян так принято: обязательно надо гостя накормить".
"Знаете, у нас в деревне много к кому приезжают. Сейчас даже получилось так, что у каждой семьи есть свой москвич или питерец".
"Это у нас зимний дом - большой и тёплый. Мы здесь зимой живём..".
Сегодня я расскажу именно о таких людях. Знакомьтесь: Миша и Маша.
"Всё началось с путешествий" с улыбкой ответила Маша на вопрос, как же она оказалась в Нильмогубе. "Сама я родом из Рязанской области. Есть там такой город - Спас-Клепики. Знаете такой? Но я много путешествовала, и вот попала сюда. Тоже не без приключений: перепутала теплоходы". Маша с улыбкой рассказала, как попала на расположенную неподалёку биологическую станцию МГУ. Там ей сделали предложение, от которого Маша не смогла отказаться: "Хочешь работать с белухами - поступай на биофак и приезжай к нам. А там видно будет". Вот так и получилось, что из-за уникальной возможности работать с белухами Маша променяла Москву на приполярную деревню.
День у Маши начинается с утра пораньше. Надо скотину выгнать, накормить, дрова наколоть... И нету тут ничего удивительного: дрова Маша колет как заправский лесоруб. Когда я попытался неуклюже помахать топором, она терпеливо объяснила, что я сделал не так. А под конец аккуратно добавила: "Только колун не сломай - это у нас последний. Их дети часто ломают. Приезжают целыми группами экзотику посмотреть, а делать нечего - вот их родители к делу и приставляют. А у них азарта много, а опыта мало, вот топоры и ломают".
Иногда выходит так, что день вовсе не заканчивается - если коза окотится, то это морока на всю ночь. Так вышло и в этот раз: когда мы зашли в Маше в гости, в ящике недалеко от двери копошились на подгибающихся ногах маленькие козлята. "И как на зло - всегда в самый мороз" с неизменной улыбкой говорит Маша. Той ночью на улице было -42.
Когда приходит время собираться на работу, все домашние дела уже сделаны. Маша запрягает прирученную северную олених Ночку в сани, забирает вёдра с рыбой и отправляется на работу - к проруби с белухами. Когда-то оленей у Маши было четыре, но после того, как туристы накормили животных какой-то отравой, двое из них умерли.
Дайв-центр, открывшийся в Нильмогубе, это филиал Утришского дельфинария, который сегодня переживает не лучшие дни. Часть белух (или, как их назвают тренера, животных) забрали на Баренцево море для участия в каком-то проекте. К двум оставшимся молодым белухам Нильме и Матрёне присматриваются китайцы - хотят выкупить животных и вместе с тренером увезти к себе. Может получиться так, что дайв-центр останется и вовсе без белух. Скорее всего, лишившись главного туристического магнита, он потеряет привлекательность и в конце-концов вовсе закроется. "Ничего, протянем" не без грусти говорит Маша, "Точно протянем. Мы же тут на игрушки работаем - всякие вкусности, техника, в Индию вот съездили. Это же всё игрушки. Не будет денег, откажемся от них, ничего страшного не случится". Но потом Маша рассказывает, что ещё она умеет работать по дереву, умеет делать то, что в Москве называют элитной мебелью.
В деревне пару лет назад открыли магазин, только вот посмотреть, что же там продают, нам так и не довелось: хозяйка лавки уехала пополнять запасы, и до нашего отъезда не вернулась. Недалеко от магазина стоит вышка со здоровенной спутниковой тарелкой на вершине. Внизу к бревнам вышки прикручена ярко-синяя телефонная будка, резко контрастирующая с белым безмолвием.
Мы часто приходим к Маше с Мишей в гости. К нашему приходу радушная хозяйка всегда выставляет на стол еду: котлеты из козлятины, горячий чай и, конечно же, морошковое варенье. А если на стол подать нечего, Маша становится за плиту и начинает стряпать. Через десяток минут на столе уже стоит сковорода с дымящейся яичницей. "У северян так принято: обязательно надо гостя накормить".
"Знаете, у нас в деревне много к кому приезжают. Сейчас даже получилось так, что у каждой семьи есть свой москвич или питерец".
"Это у нас зимний дом - большой и тёплый. Мы здесь зимой живём..".